Он шел распинывая ногами, лежащие перед ним листья. Не поднимая головы и смотря только себе под ноги. С рук на зеленую траву капала кровь, но вместо капель на траве появлялись странные белые хлопья. Где-то вдалеке выла собака, настойчиво так выла. До дрожи. Вокруг шумели деревья … Никто … Нигде … Никогда … Последняя капля, упав, почему-то осталась обычной каплей крови. Он остановился и посмотрел на небо. В последний раз посмотрел. Его он больше не увидит. По крайней мере, не скоро увидит.

---

Закрыв глаза, он рухнул на землю. 

“ Идиотизм “ – подумал он, сидя на кровати и вспоминая свой сон. Протянув руку за сигаретой, он увидел лежащую на полу смятую бумажку с цифрами. “Странно. Что это? Телефон? Код? Просто набор цифр?” – размышляя себе под нос и рассматривая бумажку. “Неправильно набран номер,… Неправильно набран номер…”. Он положил трубку. Поднявшись с кровати, он прошел на кухню. Перешагнув через тело, лежащее на полу, он окинул взглядом кухню. Странно. У него было чувство, что он здесь был, но не помнит когда. Быстрым шагом, пройдя обратно в комнату, он остановился. На стене висел маленький матерчатый мешочек с надписью “Джа”. Быстро одевшись, он выбежал на улицу. Через несколько минут, он шел распинывая ногами, лежащие перед ним листья. Не поднимая головы и смотря только себе под ноги. С рук на зеленую траву капала кровь, но вместо капель на траве появлялись странные белые хлопья. Где-то вдалеке выла собака, настойчиво так выла. До дрожи. Вокруг шумели деревья … Никто … Нигде … Никогда … Последняя капля, упав, почему-то осталась обычной каплей крови. Он остановился и посмотрел на небо. В последний раз посмотрел. Его он больше не увидит. По крайней мере, не скоро увидит. Закрыв глаза, он рухнул на землю. 

“Здорово Невиновный! Сестра дома?”
“Не-а. Еще не пришла. Заходи, ща Чиж придет. Разговор есть”
Они сидели на балконе и курили.
“Донской Табак. Хорошие сигареты. Мягкие” – сделав затяжку, сказал Невиновный. Он кивнул в ответ головой.
“О! Чижик прилетел” – радостно сказал Невиновный и побежал открывать дверь.
“Здоровенько! Чо. Как дела?” – протягивая, как всегда потную руку, пискляво сказал Чиж.
“Дела у прокурора”.
“Гы – гы!” — послышалось с кухни, где, гремя кружками, наливал чай Невиновный. “Принес?” – спросил он у Чижа.
“Ага”
“Где у тебя ангидрит? Виня”
“Там! Под кроватью, в углу”
Прошел час. Или около этого. Три потенциальных трупа сидели на балконе и курили.
“Ну, чо? Поехали!”
Так для него начался длительный полет в пропасть. Только он об этом ничего еще не знал.
“Может, чо пожрем? – в очередной раз засуетился Чиж.

Пространство сузилось до неимоверно маленьких размеров. Все в мире подчинялось его законам. Все! Абсолютно все! Он мог остановить время, остановить и пустить снова. Он мог все. Он был Богом. Только Бог был не он. Бог был Джа. Добрый милый Джа. Джа.
Придя в себя на пару минут, он достал сигаретку и закурил. Он шел распинывая ногами, лежащие перед ним листья. Не поднимая головы и смотря только себе под ноги. Или пытался смотреть. Наивность – это самое слабое понятие. Наивно предполагать – это еще хуже. Он был тем, кем был. Наркоман. Прозревший наркоман. Родившийся наркоман. Заложник? Жертва? Нет! Просто наркоман. С отсутствием самолюбия. С отсутствием души. С присутствием веры, в то, что я Бог. Не больше и не меньше. ОН БОГ! БОГ!
Тупая боль стучала в висках и раздражала все больше и больше. Он позвонил в подплавленный звонок.
“Кто?” – послышалось из-за двери.
“Это я. Открывай”
Он, молча, прошел на кухню.
“Здорова” – прошипел он сквозь зубы. Невиновный все понял и быстренько достал из холодильника металлическую кружку.
“Малехо потерпи. Ща сделаю” – засуетился Виня — “Машина-то есть?”
Он кивнул и достал новенький баян. Германский, с резиновым поршнем. Гурман херов.
“Поднимай на пять” – сказал он Вине.
“Лады”.
“Сам? Или помочь?”
Он, молча, закатал рукав и с силой пережал себе руку чуть выше локтя. Виня привычным движением, воткнул в вену иглу и взял контроль. Плавно нажав на поршень, Невиновный сократил его разрыв с бегом от смерти.
“На. На приход” – Виня, сунул ему сигарету.
Затянувшись, он пришел в свое любимое состояние. Состояние Бога. Власть! Дебил.

Кто-то любит копаться в дерьме. В чужом или своем. Но никто не любит, когда дерьмо копается в нем. А оно это очень любит. Дерьмо проникает во все трещинки и мысли. Во все действия. Во все! Все дерьмо! И дерьмо это все. Жизнь – дерьмо. Вера – дерьмо. Любовь – дерьмо. Дерьмо – дерьмо. Не было и не будет ничего, а дерьмо останется. Оно сука живучее. Или скорее бессмертно. Неподвластное никому.

Пустота. Самая сложная вещь для понимания человека. Ее невозможно рассказать. Она хуже дерьма. Она безразлична ко всему. Передайте мне пустоты. И получаешь финал жизни. В виде ножа, топора, пули, наркотиков, болезни. И все. Конец. Безвыходная ситуация. Соединиться с ней самое лучшее решение для всех проблем.

Он очнулся в лесу, на том же месте. Страшно болела голова. Он с трудом ее поднял и огляделся. Солнце только поднималось из-за горизонта. Посмотрев на руку, он с удивлением обнаружил пять точек в машине, торчавшей из вены. Не задумываясь, на автомате он ввел их себе. Боль в голове прошла через пару секунд. Пустота в очередной раз не захотела его принять. Она капризна сука. Отряхнувшись, пошарил по карманам и достал сигаретку. Спички отсырели, как и его одежда. Противное ощущение. Достав спичку, начал сушить ее об волосы. Прикурив сигарету, он жадно сделал несколько затяжек. Позади был «Золотой» под номером 5. Неудачник.
Молоденькая девушка, стоя на остановке, презрительно посмотрела на кусок дерьма выходивший из леса. Мысленно трахнув в извращенной форме ее и весь мир, он побрел вверх по дороге, пытаясь продумать свой день.
Он стал дерьмом. Вернее он стал им давно, но понял это недавно. Оно не пустота. Оно не капризно и принимает в себя всех. Любого желающего. В любое время. Время — дура. Оно всегда торопится. Пустота — важная. А дерьмо сидит на месте. К нему сами приходят, только пути разные. Хотя это лишь видимость, путь один, просто его по-разному видят.